От кончиков пальцев поднимается быстрая волна томления и словно ударяет меня изнутри. Я вскрикиваю его имя. Ник резко поднимает меня, прижимая к себе за горло. И начинает входить в меня медленнее, но я уже на той самой грани, когда невозможно терпеть, хочется вопить во всё горло.

– Посмотри на нас, – его мощный толчок в меня на полную длину, и я, вздрогнув всем телом, открываю глаза, облизывая губы. Я вижу двух сумасшедших людей, трахающихся напротив зеркала. Их тела блестят от пота, они окутаны дьявольским светом, и они прекрасны. Извращённо влюблены в это. Они это мы.

От видения мои глаза закрываются, и я хватаюсь за шею Ника, двигаясь на нём. По бёдрам стекает моя смазка, а фрикции становятся рваными, как и наше дыхание. Это танец, созданный самой природой, движения синхронны, как и голоса. Грубость рук и жестокость секса граничат с мягкими поцелуями на шее и непонятным бормотанием. Взрывоопасный коктейль, от которого отшибает напрочь чувство реальности. И я теряю эту нить, когда должна быть всего лишь человеком. Миллион ощущений кожи от соприкосновения с другой, дарят мне чувство невесомости и желания больше никогда не возвращаться туда, где так много греха.

Не помню, не смогла уловить тот момент, когда сильнейший взрыв подкрался ко мне. Меня подбросило вверх, а затем снова вниз, словно мотало из стороны в сторону, пока тело сотрясало от оргазма. Сквозь шум в ушах, я слышу свой голос и стоны Ника.

– Чёрт… Мишель, – Ник хватает меня за волосы на макушке и причиняет боль, утыкаясь в мою шею носом. Я всхлипываю, тая в его руках, превращаюсь в лёгкое и воздушное облако. Его замирающие движения, уже ослабленная хватка моих волос, и я обессиленно дышу, пытаясь не умереть от умиротворения и насыщения тела.

Все переживания, всё напряжение сошло на нет. И я покачиваюсь на волнах спокойствия и нежности.

Ник осторожно отпускает меня на пол, и я ложусь на него, ощущая пустоту в себе, как и струйку нашего соития, выливающуюся из меня. Но мне нравится это, нравится знать, что его оргазм был во мне.

Ник ложится рядом со мной, прижимая мою спину к себе, и укладывает мою голову на свою руку.

– Прости меня, – шепчет он, убирая волосы с моего лица, и я слабо улыбаюсь.

– Не за что тебе извиняться, Ник. Я виновата больше, – отвечаю, надеясь, что он услышал мой уставший голос.

– Крошка, я потерян в тебе, – он крепче сжимает меня в своих руках. – И не хотел… хотел, но не так. Слишком далеко зашёл, прости меня за это. Хочу тебя себе, как тайну. Понял, почему меня так разозлил твой уход. Испугался. Мне страшно первый раз за всю жизнь, что я вернусь туда. Первый раз за свою жизнь у меня есть человек, желающий меня защищать, хотя это смешно. Но твоя самоотверженность злит меня и приносит что-то другое. Я не знаю, что это.

По щеке скатывается слеза, и я поворачиваюсь в его руках, чтобы посмотреть в его глаза и удостовериться, что любовь для него и есть это неизведанное чувство. Моё. Созданное мной и для меня. И я вижу это в этой глубине, пучине из беспокойства и страсти.

– Ник, мне так стыдно, что он позволил себе сказать это… особенно про твою маму. Прости меня, что со мной в твою жизнь пришёл бедлам. Я…

– Нет, – он прикладывает палец к моим губам. – Нет, я же сказал, что ты для него пешка. Он знает мою слабость. Ты. И я принимаю это, потому что пора мне начать другую жизнь. С тобой. Никогда не понимал мужчин, желающих бросить курить или какие-то иные увлечения, потому что они не нравятся тем, с кем они встречаются. А сейчас… понимаю, что дело не в девушках. В самом себе. Ты приходишь к выводу, что то, как ты жил раньше больше не доставляет того самого кайфа. Только вот я не курю, у меня иная зависимость. Ты. И сейчас… сегодня я не знаю, как мне жить дальше.

– Не ломай себя, Ник. Я буду рядом, только не прогоняй меня, а лучше кричи. Так ты выплеснешь свою агрессию, а дальше… дальше мы найдём выход. Ведь сегодня у нас получилось, – я провожу рукой по его щеке, и он улыбается, прижимая меня к себе и обнимая.

– Прости меня, Мишель. Просто скажи, что простишь за всё, что я сделал раньше. Скажи, что не испугаешься, и твои убеждения останутся при тебе. Прошу, скажи мне это. Подари новую иллюзию.

– Мне не за что тебя прощать, Ник. А прошлое пусть там и останется, ведь его нельзя изменить. И если ты что-то сделал неправильное и аморальное, то оно уже кануло в Лету. Оно забыто, а значит, прощено.

– Если бы всё было так просто, – тяжело вздохнув, он поднимается, предлагая мне руку, и я хватаюсь за неё, вставая на дрожащие ноги.

– Я отнесу тебя, искупаю, как свою маленькую женщину, и намажу твои ягодицы, чтобы ты могла завтра сидеть, – Ник подхватывает меня на руки, и я улыбаюсь, полностью осознавая, что выиграла.

Поставила на кон себя и свои страхи, и у меня получилось вернуть его себе. Это невероятное чувство победы затопляет моё сердце, и я оставляю поцелуй на его шее, как клеймо, которое буду всегда после себя рисовать на его теле. Когда-нибудь мои губы дотронутся до его души, и тогда я скажу ему, что все мои действия были только от глубокой и единственной любви к нему. И я верю в то, что у меня это выйдет.

Ник опускает меня в ванную, набирая воду, и я кривлюсь от неприятного пощипывания кожи. Осторожные прикосновения губкой к моему телу расслабляют его, давая возможность забыть о том, что я вытерпела боль. И у меня осталось двоякое послевкусие от этого. Невероятное возбуждение и сильный оргазм, а второе не такое радужное. Я поняла, что боль, которую может подарить Ник, становится для меня приемлемой. И от этого внутреннего признания меня передёргивает, что не остаётся незамеченным Ником. Но он решает, что это от прохладной воды и помогает мне вылезти из ванной, укутывая полотенцем себя и меня.

Но нет, я дрожу от новой особенности, которую познала рядом с ним. И это кажется диким для меня, пока ещё полностью не принятым моим разумом, хотя тело и сердце давно сдались этому пороку.

– Полежи так, – окончив с процедурами по воскрешению моей кожи, Ник встаёт с постели, и я поворачиваю голову в его сторону, обхватывая подушку.

Лекарство уже действует, приятно холодя ягодицы, и я жду, пока Ник вернётся и ляжет рядом со мной, не туша, как обычно, свет. Он поднимает меня и укладывает на свою грудь, укрывая нас одеялом.

– Ник, – сквозь полудрёму зову его, чтобы спросить неожиданно вспыхнувший вопрос.

– Да.

– А за что был третий удар?

Он издаёт смешок и целует меня в макушку.

– За то, что ты никогда не изменишься, всегда будешь нарушать мои приказы и правила. Всегда будешь делать то, что сама сочтёшь нужным и правильным, а потом обдумывать это. За то, что твоя импульсивность и жизненная страсть превыше разума. За то, что я не хочу, чтобы это пропало. За то, что это стало для меня лучшим и сильным противоядием.

– Но… те два удара… – я удивлённо поднимаю голову, полностью сбрасывая с себя сонное состояние.